ГЛАВА 10. ГОВОРИТЬ ИЛИ МОЛЧАТЬ?

О раке не говорят. Как будто ты заболел какой-то неприличной болезнью. Можно сказать – у меня язва. Или диабет. Или грыжа спинного мозга или… Сказать «у меня рак» не поворачивается язык. Даже про близкого невозможно сказать – «у него рак». Конечно, кому-то можно и не говорить, хотя иногда трудно ответить на бестактный вопрос «Ой, ты так похудел! Что с тобой?»

Когда мужу поставили диагноз, мы оказались вдруг маленькой бандой заговорщиков – он, я, наш профессор и его жена, моя сестра. Это невыносимое ощущение полной изоляции от окружающих. Ты в капсуле страшного диагноза, ты понимаешь, что теперь тебе надо будет кому-то говорить правду (просто будешь вынужден сказать, потому что твоя повседневная жизнь заметно изменится – например, три дня в больнице и «бабочку» от капельницы в вене не скроешь от тех, кто живет с тобой под одной крышей), а от кого-то эту правду тщательно скрывать. Кому говорить, а кому – нет? Как и что говорить? Притом, что ты и сам ничего не знаешь, кроме диагноза, и нет ответа на вопрос «а что говорят врачи», потому что они ничего не говорят.

Первой я написала своей подруге детства. Я написала: «У мужа рак». Из-за разницы во времени между континентами она позвонила уже следующим утром, в выходной. Я заперлась с телефоном в ванной, потому что не могла удержаться от слез.

Потом я сказала старшей дочери. Мы сидели с ней на кухне – она забежала после работы - дочь спросила «как дела», а я не смогла сдержать хлынувших слез. Она заплакала тоже и потребовала сказать правду.

Я долго не решалась сказать младшей дочери – благо, она была увлечена своими делами, институтом, бойфрендом и развлечениями. Я пыталась подгадать удобный момент, чтобы сказать как можно спокойнее, деликатнее… и у меня не получилось. Дочь завела разговор про деньги, я сказала, что теперь с деньгами очень трудно, нам нужны деньги на лечение папы, она сказала «ну когда это лечение закончится», я – «никогда, у него рак». В общем, получилось некрасиво, зло и скомканно, как будто в оправдание отсутствия денег…

Пришлось сказать маме. По телефону я не говорила, благо, что она живет далеко, и можно было говорить не все. Но когда она приехала на очередную побывку – подлечиться – скрывать стало трудно. К тому же мне надо было как-то предупредить и объяснить, почему мы не приедем к ним этим летом. И единственной уважительной причиной была только правда.

Друзья узнали не от меня. Я долго сомневалась, но все же  позвонила одному – он врач, я думала, что он сможет придумать что-то еще, кроме того, что мы уже сделали. Он рассказал мужчинам нашей компании. Сказали ли они своим женам – не знаю. Некоторые знают, я вижу.

Я не сказала на работе. Зачем? Меня начнут жалеть, а это неконструктивно. Возможно, мой директор, славный парень, даже добавил бы мне зарплату. Когда мне нужно, он и так отпускает меня пораньше, не требуя объяснения причин. Человек, про которого я писала в предыдущей главке – это он. Но я не хочу его грузить, и не хочу, чтобы между нами встало это знание. Потому что тогда я перестану понимать, как люди относятся лично ко мне, без этой лупы, через которую меня начнут разглядывать.

Я не то чтобы боюсь, но всегда напряженно готова к тому, что меня спросят – что с ним? Почему вы не делаете то? Почему ты не сделала это? Кому-то отвечаю – болеет, и люди перестают спрашивать, потому что думают, что это какие-то временные неурядицы. Кому-то отвечаю, что планы изменились – и все. Я стала нечувствительна к чужому мнению окончательно. Оно и раньше волновало меня достаточно мало, а сейчас не интересует совсем. Нет – и все, разговор окончен.

Это трудно. А что сейчас легко?