Любовь и секс после мастэктомии: по ту сторону операции

Многих женщин, которые узнали о предстоящей мастэктомии, волнует вопрос: как, если страшное пройдет стороной, жить с другим страшным - отсутствием груди. И удаление груди, и удаление матки, и удаление яичников ставит перед женщиной вопросы о ее женскости. Есть ли интимная жизнь после мастэктомии? Как эта личная жизнь выглядит? Что чувствует грудь после мастэктомии? Как выглядит секс, какие у него есть особенности? Редактор нашего сайта Инна Бартош задала эти и другие вопросы нескольким женщинам, пережившим операцию по удалению груди (некоторые имена изменены).

Яна, 38 лет:

Мне 38 лет, у меня трое детей, муж, кошки и собака. Работаю в детской терапии, с детьми, у которых отставание в развитии. Это работа с постоянной физической нагрузкой (поднять ребенка, наклониться) – при операции на груди это представляет проблему.

Мастэктомию сделала ровно год назад, но лечение затянулось с мая до сентября (было заражение). В октябре приходила в себя, 1 ноября вышла на работу, вернулась на спортивные тренировки. Конечно, мышцы очень ослабли, но никаких физических препятствий для занятий спортом (или любовью) нет.

С сексуальностью после мастэктомии дела обстоят точно так же, как с сексуальностью после родов: все очень зависит от того, какие отношения с партнером были до.

Я спросила мужа про восстановление груди после мастэктоми: стоит ли ставить силиконовый имплант, чтобы исправить внешний вид. Он сказал, что я могу принять любое решение: это мое тело, и мне виднее, что делать с ним. Конечно, его поддержка безумно важна. Но ещё очень важен женский настрой на то, чтобы не чувствовать себя ущербной. Заново принять своё тело. Это очень важно понять заранее, еще до операции: как ты воспринимаешь свое тело?

Что касается меня, − я прошла курс психотерапии, несколько встреч с психологом, и к моменту операции меня не волновало, что у меня не будет груди. Я знала, зачем я это делаю, для чего. В терапии я разговаривала со своим телом, попрощалась с грудью, «отпустила» ее. Подобные занятия проводят с людьми, потерявшими близкого человека, − такой процесс прощания.

После операции по-другому воспринимаешь свое тело. Чтобы привыкнуть к нему, нужно какое-то время, и ощущения меняются.

Грудь − это та часть тела, где я ничего не чувствую. Но это не мешает мне смотреть на себя в зеркало. И то же самое насчет секса и отношений между партнерами – если ты воспринимаешь себя как женщина, и твой партнер не делает из этого трагедию, то все продолжается.

Первую пару месяцев мы оба были растеряны, не знали, как воспринимать мое новое состояние. В интимном смысле было очень странно. Мы с мужем оба очень боялись, что будет больно, тяжело, что я могу сделать неловкое движение… У меня была большое заражение, четыре операции, мы были немножко этим травмированы (но не в смысле интима).

Но в какой-то момент ты просто понимаешь, что ты готова, ты хочешь секса, есть какая-то эмоция, которая тебя ведет. Как только мы поняли, как можно взаимодействовать, чтоб было удобней – все наладилось. И постепенно я стала ощущать больше уверенности в движениях, в том, что можно лечь на разные стороны (в первые месяцы можно было лежать только на спине). Как только к тебе возвращается «мувмент», твое движение, твое ощущение тела, − все встает на свои места.

Физиологически грудь я практически не чувствую. Если положить на нее руку, я могу не заметить. Эмоционально – я не чувствую стеснения. У меня есть секс, оргазм, − но они стали другими. В общем даже хорошо – в сексе появились новые открытия после долгой совместной жизни.

Конечно, мне почти 40 лет, и у меня есть партнер, в эмоциональной поддержке которого я уверена. Сложнее тем, кому 28, кому предстоит после операции знакомиться с парнями.

В Израиле и Европе многие женщине делают восстановление груди, делают татуировку соска. Есть несколько видов тату, разные подходы к его имитации, силиконовые соски в тон кожи. Мне это было неважно. Но я хочу в какой-то момент сделать себе татуировку на груди, для себя самой – я люблю татуировки.

Я хочу еще отдельно сказать о важности именно женской поддержки – от тех женщин, которые это прошли или которым предстоят такие операции, «подруг по несчастью». Важно иметь возможность поговорить с тем, кто в такой же ситуации как ты, когда можно обсудить все до самых тонкостей, − то, что неудобно или неприятно сказать даже врачу, или когда хочется похныкать, пообсуждать, посмотреть чужие шрамы до своей собственной операции, − просто посмотреть на другую женщину, которая это прошла. Мне это очень помогло.

Наталья, 65 лет:

Новость про рак нападает внезапно. Сразу теряешь опору. Ходишь потерянная и не веришь, что это про тебя. Все равно стараешься что-то предпринять, принять диагноз, а это тяжело. Я попала на операцию только спустя четыре месяца после постановки диагноза. Мне повезло, у многих рядом со мной была уже 4 стадия, многих из них уже нет из-за позднего обнаружения.

У меня полностью грудь удалена и лимфоузлы. Использую специальное белье после мастэктомии, − бюстгальтер с силиконовой вкладкой, вес которой равносилен массе оставшейся груди. Он тяжелый, но без него плохо, нарушается равновесие. Вкладку можно мыть, летом в жару с ней очень жарко.

Потом тяжело осознать, что груди нет. Сначала я не могла принять это. Даже мужу не могла показаться, было неприятно, стеснялась. А потом муж тяжело заболел, было не до близости, хотя иногда хотелось.

Эрогенные зоны остались те же. Только с кем-то чужим не могу. Боюсь, что оттолкнут. Надо, чтобы тебя любили, тогда по-другому относятся к твоим дефектам. Сейчас я вдова, и был мужчина, который хотел близости, но я не могу. Не представляю партнером никого. Если бы был муж жив, было бы проще.

Грудь побаливает – и внутри и кожа снаружи, хирург говорит - спайки. Кожа сначала очень чувствовала жар при готовке от газовой плиты (сковороды, конфорок), сейчас немного меньше уже чувствую. Трудно долго находиться на солнце, рука после мастэктомии отекает и краснеет − приходится носить кофты с рукавом как минимум на 3/4.

У меня, как и у многих знакомых, которым делали подобную операцию, остались наплывы кожи при переходе от убранной груди в подмышку. С этим приходится мириться. Этого не надо бояться. Их можно убрать с помощью пластической операции.

Илона, 51 год:

История рака груди у меня семейная: все женщины в семье умирали от него довольно молодыми. Моя мама умерла, когда мне было 19 лет, и всю дальнейшую жизнь меня сопровождал страх, что я тоже однажды встречусь с этим диагнозом. В 35 лет я сдала анализ на мутации генов BRCA1 и BRCA2, отвечающих за рак молочной железы и рак яичников. Эти мутации были у меня обнаружены. Мне рекомендовали удалить яичники, чтобы снизить уровень эстрогена, а значит, и риск. В тот момент я была абсолютно здорова, − замужем, с двумя детьми, много работала. Мы с мужем думали о еще одном ребенке, но врачи сказали, что беременность может спровоцировать начало онкопроцесса. В 37 лет мне удалили яичники.

После операции вернулась к работе и к обычной жизни. Гормональные скачки и климакс начались месяца через 3-4. Кидало в жар, потом в холод. Я эти явления старалась скрывать, стеснялась.

Сексуальное желание было, но секс стал сложным из-за сухости. Еще беспокоили неприятные ощущения в мочевом пузыре после секса. Страх цистита и боли во время секса мешали жить. Многие женщины, столкнувшись с этим, прекращают интимную жизнь. Но я смогла найти выход. Перебрав несколько вариантов, нашла подходящий лубрикант на водной основе. Проблему с циститом решаю так: перед сексом нужно выпить стакан воды, а сразу после секса − помочиться. Количество воды нужно подобрать экспериментальным путем: столько, чтобы мочевой пузырь не отвлекал, но был достаточно заполнен, чтобы была возможность освободить его сразу после акта. Рассказала об этом своему гинекологу, теперь она советует это другим женщинам.

В 41 год диагностировали рак груди. Я прошла частичное удаление груди и лимфоузлов подмышкой. Химия, облучение, 6 лет лекарственной терапии. Через год после лечения началась лимфодема руки (лимфостаз), с отеком ничего сделать не получается, и к этому тоже пришлось привыкать, учиться жить с этим.

Во время лечения о сексе мыслей не было. Слишком трудно было. Примерно через год после лечения начала приходить в себя, меньше чувствовать усталость. Вернулась к работе на один день в неделю. Наладились и интимные отношения.

Сейчас после заболевания прошло 10 лет. Слава богу, я жива, мои дети выросли с мамой рядом. Есть большие ограничения в быту, но я работаю, делаю абсолютно все по дому, путешествую, мои дети получили образование, с мужем мы вместе 28 лет.

У меня было частичное удаление: опухоль и окружающие ткани, мышцы до ребер. Импланта нет. Операция сделана ювелирно, есть только малюсенький незаметный шовчик под левой грудью, соски остались такими, как были. Первые два года я не чувствовала грудь, сейчас прикосновение к груди чувствуется, но оно мне неприятно. Вторая грудь, которую не оперировали, спокойно переносит прикосновение, но прикосновение к ней тоже больше не возбуждает, хочется прикрыть ее маечкой.

Женщина должна только одно − поменять свое мировоззрение, принять себя и свои новые возможности. Она не должна соответствовать чьим-то эстетическим ожиданиям, − важно прислушиваться, насколько ей самой хорошо. Искать позы, в которых возбуждение сильнее, в которых стимулируются эрогенные зоны, самой изучать свое тело, быть внимательной и чуткой к себе. Бывает, что партнеру не дана чуткость и умение взаимодействовать, но в этом вопросе можно же не возлагать решение этой задачи только на партнера. Очень важно доверие к партнеру.

Это работа на месяцы, иногда и на годы. У меня самой этот путь занял 7 лет. Сейчас я уже 10 лет я волонтер организации, которая организует досуг онкобольных и помогает семьям справиться с уходом близких. Я провожу с женщинами занятия по принятию себя с помощью искусства. Иногда мы с ними рисуем грудь, смеемся и плачем над рисунками, − это освобождает. Рассказываем сказки про сиськи. Именно так. Заменяя громкое «грудь», «потеря груди» на нежно-интимное «сиськи, сисечки». Это помогает принятию тела.

Я ощущаю как большую удачу, когда женщина чувствует в себе силы вернуться к прежней жизни, принять себя и понять, что в жизни главное. Некоторые, около 4%, не могут «поймать» это ощущение сами, им нужна работа с психологом.

Марина, 50 лет, Россия:

Мастэктомия у меня была три года назад.

Сначала – ох, зажило бы поскорее! Потом начинаешь осознавать себя в новом теле. Привыкать ко шву (у меня он большой, грубый, от середины грудины до подмышечной ямки, убрали и мышцу, и подмышечную ткань). Смотришь впервые в зеркало на себя обнажённую.

Неожиданно нравится как раз вот этот ракурс – со стороны отсутствующей груди. Что-то юное появилось, трогательно-мальчишеское, виктимно-изящное… Да, хорошо!

А подмышка ничего не чувствует. И вся левая рука как чужая, будто онемела. И все время нужно помнить, что нельзя ее ранить, что даже комариный укус или случайная царапина может вызвать лимфостаз после матэктомии – это такой вечный отек; что нельзя поднимать этой рукой больше килограмма, что даже давление на этой руке луче не измерять. Вот примерно такие чувства были поначалу. Позже отношение к телу изменилось.

Муж меня всегда любил, на мой вопрос перед операцией: «А будешь ли ты меня так же хотеть, когда грудь отрежут?» отвечал горячо утвердительно. Так, собственно, и было. Но глядя на шов – всё же вздыхал сострадательно и сокрушённо. Желание его, впрочем, не пропадало. И не стеснялась я ни мгновения.

Реконструкцию (пластику после удаления груди) я решила не делать. Зачем мне еще один общий наркоз? Да и просто без этого чувствовала себя красавицей. Было ощущение обновления после операции, некоего рубежа. Отсутствие одной груди не воспринимала как недостаток, тем паче – как уродство.

Процесс привыкания шёл постепенно. Я на нем не зацикливалась. Как-то специально учиться принимать себя новую не пришлось, комплексов не было. Напротив – разобралась в психологических причинах онкологии – и будто старую шкуру с себя сбросила…

Механизм возбуждения не изменился, с мужем было всё как обычно, по привычным за 20 лет сценариям. Он был нежен, старался и т.д. Но я сама стала смелее, появилось ощущение, что началась новая жизнь, стало хотеться большего. Призналась себе, что мой мужчина не подходит мне в постели. И ушла от мужа к другому мужчине через два года после операции. Операция тут сыграла лишь косвенную роль, стала маркером перехода к чему-то новому.

Для моего нового мужчины отсутствие у меня одной груди вообще не играет никакой роли. Секс прекрасен. Мой шов воспринимается как прекрасная особенность. Рука и подмышка вновь стали чувствительными, появились (раскрылись?) новые эрогенные зоны.

Постепенно изменилось мое отношение к телу. Раньше, до операции, я его подсознательно неосознанно презирала. Теперь – люблю. Стала с удовольствие пользоваться бальзамами и молочком для тела, ухаживать за ним. Но это связано не с операцией, а с появлением в моей жизни другого мужчины. Операция воспринимается как одно из многих событий прошлого. Ношу привычно специальный бюстгальтер с хорошим немецким вкладышем-протезом, да и все.

После операции прошло чуть более трех лет. Более женственной, желанной и просто счастливой (дай бог не сглазить!) я себя не ощущала никогда в жизни. Хотя много было мужчин, и браков только официальных аж три. Кажется, только сейчас узнала, что такое настоящий секс с именно тебе предназначенным человеком, и свои в этом смысле возможности.

Бартош Инна

Автор статьи

Медицинский журналист, главный редактор сайта

Бартош Михаил Алексеевич

Рецензент

Врач-радиолог высшей категории

Дата публикации: 22.05.2020Обновлено: 26.05.2020